Посвящается Кате
Глава I. Год 1948.
I.
Стол длинный-предлинный. И чего на нём только нет! Всё, чего душа пожелает. И чего не пожелает - тоже. Вина самые дорогие, марочные. Снедь со всего мира собрана. Дамы в платьях ослепительных, кавалеры в мундирах Ведомства, ордена и медали платиной тяжёлой поблескивают.
Сегодня у Ведомства юбилей, а у людей, здесь собравшихся, профессиональный праздник. На один вечер можно о делах беспокойных забыть, можно расслабиться и выпить с друзьями по хорошей рюмке чаю.
Улыбается Абакумов. Задор в глазах, на губах усмешка. Даже не усмешка - ухмылочка. Смешинка радушному хозяину в глаз попала. Трёт Абакумов глаз свой левый, смеётся во весь голос. И все вокруг смеются. Кроме Ириши...
А смех по залу раскатами! Трёт Абакумов глаз свой левый, никак хохот подавить не может. Только начнёт успокаиваться немного, как снова смехом заразительным взорвётся. А за ним и весь зал. Да и есть над чем посмеяться: молодой лейтенант Государственной Безопасности Степан Рукавишников стоит перед столом вспотевший, в мятой форме, в мокрой от растаявшего снега фуражке и ... в перьях! В белых птичьих перьях.
Бледен лейтенант. Бледен, как простыня накрахмаленная. Всё доложить пытается, руку у фуражки держит. Да вот только доложить никак не получается - не может Абакумов в себя от смеха прийти.
Наконец, улёгся хохот в зале. Оставил Абакумов в покое свой покрасневший левый глаз.
- Чего тебе, чудо в перьях?
И снова зал от удачной шутки сотрясается. И снова заходится в беззвучном смехе
Абакумов, снова лейтенант по цвету лица к мартовскому снегу близок.
- Виноват, товарищ...
- С курицами, что ли клевался?
Снова хохот в зале. Даже самые серьёзные да унылые за животики схватились. Уж больно картина развесёлая!
Только одна Ириша не смеётся. Молчит, взгляд свой ото всех прячет. Вдруг заметил Абакумов грусть Ирочкину, перестал смеяться.
- Лейтенант! Доложите причину вашего появления в неподобающем для офицера виде!
Ничего лейтенант не ответил. Только подошёл к столу и положил прямо перед Абакумовым красную папку с растрёпанной лентой алого атласа. Открыл Абакумов папку, читать начал. Около минуты читал он, а зал тем временем в ожидании замер. Только в Иришиных глазах надежда блестит...
Вдруг встал Абакумов - в одной руке папка, в другой бокал с вином.
- Как тебя зовут, лейтенант?
- Лейтенант Рукавишников!
- Так вот, товарищи! Я хочу поднять этот бокал за лейтенанта Рукавишникова, который с риском для жизни доставил мне особо важные документы. Выдать КАПИТАНУ Рукавишникову новую фуражку! И вина налить!
Кругом радостный шум, завистливый ропот... А в ушах у Стёпы полонез Огинского.
II.
Глаза у Ириши тёмные. И ресницы тёмные. И волосы тёмные. Только сама она светлая. Смотрит Степан на Иришу, глаз отвести не может. А она всё смущается - то засмеётся вдруг, то загрустит. Да и как тут не смущаться, если соседка по столу (майор ГБ Анна Михайловна) шепчет то и дело: "А капитан-то новоиспечённый сейчас на тебе, Ирка, брешь глазами протрёт. Ишь, как уставился!"
И рад бы Степан от девушки той взгляд отвести, да не в силах он этого сделать. Никогда ещё с ним подобного не случалось. А сосед справа (тоже майор ГБ) всё нашёптывает на ухо: "Везёт тебе, карасёк! Какая девушка на тебя смотрит! Брюнетка, студентка, комсомолка... Не упусти!"
III.
- Девушка, а можно с вами познакомиться?
- В принципе... я думаю, что... в общем и целом... короче говоря, можно...
Глава II. Год 2003.
Небо над Москвой обещало снегопад. Чёрная "Волга" ГАЗ-3102 подъехала к перекрёстку и остановилась. Из неё вышел молодой человек в штатском и направился вниз по 2-ому Котельническому переулку к Котельнической набережной.
Точно такая же чёрная "Волга" плавно подъехала к завершению 2-ого Котельнического и из неё вышла девушка в светлом пальто. Она быстрым шагом направилась навстречу к молодому человеку.
Они поравнялись, он обнял её и тихо сказал:
- Только не плачь. Не надо...
Так они довольно долго стояли, обнявшись. Начинался снег. Большие белые снежинки птичьим пухом кружились над Москвой.
"Не думай о секундах свысока..." - пропел его телефон.
"Я прошу, хоть ненадолго..." - завторил её мобильный.
- Пора, - в один голос прошептали они, обнялись напоследок и побежали к своим "Волгам".
- Ира! - вдруг окликнул девушку молодой человек.
Та резко повернулась, и стало видно, как блестят в её глазах маленькие, белые от холода слезинки.
- Ира! Я люблю тебя!
Она, помахав ему рукой, скрылась в машине. А он, проводив глазами отъезжающую "Волгу", заспешил вверх по улице. Назад, в вечность.
Я остался один среди тихо застилающего землю снегопада. Заиграла музыка. Полонез Огинского. Значит, звонит САМ.
Вспыхнул янтарным светом монохромный дисплей старенького телефона.
- Да, товарищ Петров! Так точно, встреча прошла успешно... Да, конечно, уже еду...
А мягкий снег всё летел и летел с неба. Казалось, будто миллионы снежинок танцуют в воздухе полонез. Крупные хлопья ложились на дорогу, на крыши домов, на одежду и на щёки. Я поймал одну снежинку на ладонь. Эх ты, снежинка белая, какая чистая, какая смелая! А ещё красивая. Очень красивая. Даже красивее, чем Ира. Ира. Ирочка. Ириша.
Нет, конечно, не та Ира, что сейчас со Степаном стояла вот на этом самом месте. Есть на свете и ещё одна Ира. Твоя жена. Она ждёт тебя домой, к ужину. На плите дымятся ароматные щи, в стареньком пуховике преет гречневая каша. А сама хозяйка, зачесав в аккуратный пучок свои красивые тёмные волосы, смотрит в окно на летящие снежинки и волнуется: "Где это Стёпочка запропал? Уж не ДТП ли"? Надо ей позвонить...
Глава III. Год 2004.
Даже вечность рано или поздно заканчивается...
По Москве летели жёлтые листья осени.
- А Вы, Степан Сергеевич, ещё не знаете разве?
- Что?
- Что они погибли...
- Погибли?
- Да, в один день. Как в сказке. Погибли, но задание выполнили. Им по ордену полагается.
Вот они...
Две коробочки. Два предмета из металла и ткани.
- Родственников у них нет. Вы же понимаете... Так что возьмите эти ордена себе. На память.
- Спасибо. У меня их дома уже целая коллекция. Все боевые и ни одного своего...
- И Вам дадим, Степан Сергеевич! Я сегодня же оформлю наградные. А то как-то нехорошо получается!
- Нет, что Вы! Я не поклонник драгоценного металла. Мне они просто дороги как память. Ведь за каждым - ребята. Я их всех знал...
Снова полонез Огинского на телефоне. Это не у меня - у него. Значит, пора прощаться.
- Берегите себя!
- Вы тоже! Привет Ирине Фёдоровне.
- Обязательно передам.
Чёрная "Волга" ГАЗ-3102 уносится в сторону Лубянки. А мне спешить некуда, у меня выходной.
Летят жёлтые листья, кружатся над мостовой, сметаемые потоками иномарок. Осень играет над Москвой полонез Огинского...