Ещё со времён Аристотеля люди делят все события и явления на возможные и невозможные, первые из которых либо осуществляются, либо нет, а невозможные - не существуют. Согласно этим устоявшимся представлениям, в мiре куда больше вероятного, чем существующего: ведь не всё, что возможно, существует на самом деле, но зато всё существующее непременно возможно. В своё время Готфрид Лейбниц (1646 - 1716) заметил, что гораздо вероятнее не-существование (небытие), чем существование чего бы то ни было. При попытке распространить эту "теорию вероятностей" на главнейшие истины мы обнаруживаем, что существование мiра не только маловероятно, но и невозможно, как и существование его Творца. Однако Творец преодолевает невозможность Собственного существования, делая невозможный мiр реальностью! Творец не только совершает чудеса, но и Сам бытийствует чудом!
Чудо - это невозможное событие, которое тем не менее свершилось. И коль скоро чудеса случаются, мы больше не должны делить феномены на возможные и невозможные: ведь благодаря Всевышнему иногда и невозможное осуществляется - вопреки классическим законам логики.
При доведённой до абсурда попытке вывести главнейшие истины рациональным путём разум осознаёт свои собственные границы. В 1931 году австрийский учёный Курт Гёдель доказал существование высказываний, не выводимых дедуктивным путём из аксиом арифметики.
Позже было установлено, что выводимые высказывания составляют лишь неизмеримо малую часть всех высказываний, истинность подавляющего числа которых нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
Произведённая Куртом Гёделем революция в основаниях математики навсегда покончила с наивной уверенностью во всеохватности формального мышления, свойственной тогда большинству "научного сообщества". Замечательный математик и философ, академик РАН Алексей Николаевич Паршин сформулировал значение теоремы Гёделя не только для математики, но и для человеческой культуры вообще: "Если бы не было теоремы Гёделя, то жизнь не только не была бы приятнее, её просто не было бы": Теорема Гёделя показывает не просто ограниченность логических средств, она говорит о каком-то фундаментальном, глубинном свойстве мышления и, может быть, жизни вообще. Если мы что-то хотим понять в мышлении человека, то это возможно не вопреки теореме Гёделя, а благодаря ей" [Паршин А.Н. Путь. Математика и другие миры. М.: Добросвет, 2002. С. 70 - 71].
Если до 30-х годов XX столетия можно было ещё тешить себя иллюзиями о возможности построения математики, не учитывающей абсурдности самих оснований формальной логики, но после гёделевской революции это стало невозможным.
Пифагорейцы понимали под математикой (от греческого mathema "изучение через размышление"), не отдельную предметную область знаний, а "точное выражение чего-либо, достигнутое путём размышления". При этом математика оставалась для них неотъемлемой частью философии. Выделение математики в отдельную от философии предметную область превратило её в изощрённую игру по придуманной игроками правилам наподобие шахматных или шашечных, причём вопрос о соответствии математических объектов объектам реального мiра даже не принято было ставить. Затем, уже в Новое время, смысл понятия "математика" изменился на прямо противоположный, и она стала ассоциироваться даже не с опытной наукой, а с экспериментальной технологией - "допрашиванием природы путём эксперимента".
Но именно выход за пределы обыденного опыта и переход к "логике абсурда", как это ни парадоксально - дают возможность приобрести точные знания о реальном мiре. "Лжеименной разум" сменяется разумом истинным.
Для самого Гёделя Бог - Абсолютная Личность. По его словам, "Религия Эйнштейна является слишком отвлечённой, как у Спинозы и в индийской философии. Бог Спинозы меньше, чем личность; мой Бог больше чем личность; поскольку Бог может играть роль личности".
Мысль Тертуллиана: "Et mortuus est dei filius; prorsus credibile est, quia ineptum est. Et sepultus resurrexit; certum est, quia impossibile" ("И умер Сын Божий - это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес - это несомненно, ибо невозможно") [De Carne Christi V, 4] может быть даже усилена, так как "безумны" и "невозможны" не только смерть и Воскресение Бога, но и само существование Его и сотворённого Им мiра!
Знаменитые афоризмы Лосева: "Верую, потому что максимально разумно" и "Вера есть требование максимально развитого разума", обычно понимаемые, как полемика с Тертуллианом, - не только не противоречат мысли Тертуллиана, но последовательно продолжают эту мысль, полностью раскрывая заложенный в ней глубинный смысл.
Именно невыводимость новых формул даёт возможность творить в том же самом пространстве новые математические объекты и структуры, не опасаясь того, что им будет "тесно". В замысле Божием уже существуют все эти объекты и структуры, как существуют и все события. Свободно вспоминая эти объекты и структуры, мы тем самым творим их. Так преодолевается видимый парадокс между предвидением Божием и нашей свободой: всё уже сотворено Богом, но Им же нам дана свобода - по Его образу и подобию соучаствовать в Его творчестве.
Сама логика приводит к осознанию своей абсурдности, а лучше сказать (учитывая сложившееся отрицательное отношение к термину "абсурдность"), - своей чудесности! Логика не только существует благодаря чуду, но и преодолевается чудом, оставаясь логикой.
"Гладкое" познание, без абсурдов и их разрешения чудом - оказывается невозможным. Такое познание было бы иллюзорным. А Истина достигается только Чудом!
Опубликовано в журнале "Наука и Религия". 2012. #10. С.44-45.